Книга Я – дочь врага народа - Таисья Пьянкова

Софья Борисовна – эвакуированная. От прошлого у неё, похоже, осталась только скрипка. Жить негде. Для этого Лидия Кронидовна определила ей кладовуху в уголке дальнего коридора. Но там Софья Борисовна ночевать боится. Спит на топчане, в спальне девочек. Ложится она поздно, уходит рано. Видит её приходы одна только Лиза. Она всё ждёт. Вдруг Софья Борисовна опять спросит: хочешь? Лиза ответит: да! И её мечта в белом платье сразу обретёт свою жизнь.

Но Софья Борисовна молчит, хотя понимает, что Лиза не спит. А у девочки день ото дня накапливается ожидание. И досада. Она уже не видит белого платья. Зато всё яснее видит скрипку, что лежит в кладовухе на полочке. И дверь там не запирается – сломан замок…

Ночь тёмная! Приходится продвигаться ощупью. Все двери отворяются беззвучно – петли смазаны солидолом. Лидия Кронидовна не терпит скрежета. Однако сама носит сапоги со скрипом – как у Сталина!..

Только лишь с одною струной Лиза не успевает справиться: чьи-то голоса раздаются во дворе. Наверное, разговаривает дежурная со сторожем.

Одноголосую скрипку Лиза оставляет на столе и возвращается в спальню. В её руке пучок струн. Нарочно смело она поднимается с ногами на кровать, которая стоит у окна. Резко отворяет форточку. Ждёт, чтобы кто-нибудь проснулся да придержал её. Но все спят. При свете луны хорошо виден высокий детдомовский забор. Между ним и окошком заросли крапивы и шиповника. Туда Лиза бросает струны.

Утром, во время завтрака, Лидия Кронидовна говорит, войдя в столовую:

– Здравствуйте, дети!

Дети не отвечают. Им запрещено разговаривать во время еды.

– Сегодня музыкальное занятие отменяется, – продолжает говорить директор и объясняет: – Софья Борисовна заболела. Положили в больницу. – Поскрипывая сапогами, она исчезает за дверью кухни.

Зинаида Ивановна дополняет её объяснение:

– Плохо с сердцем.

У Лизы пропадает аппетит.

Зинаида Ивановна замечает это, склоняется к её уху. Злобно шепчет:

– Чего не жрёшь?! Никак без фокусов не можешь!

Лиза отодвигает тарелку.

– Ну и чёрт с тобой!

У Лизы короткое платье. Голые ноги. Но она лезет в заросли. Надо отыскать струны.

Отыскала, свернула их колечками.

Забор высокий, но перелезть несложно – перекладины с этой стороны. И Лиза не думает о том, как будет возвращаться.

В волдырях и царапинах, что есть духу, девочка летит к больнице. Та недалеко. Строение низкое, ворота отворены. Во дворе полно раненых. Все они добрые. И все знают, куда положили утром старушку.

Палата мужская. Софья Борисовна лежит за ширмою. Её волосы. Её лицо. Но глаза…

Глаза подёрнуты пеленою, как у неживой курицы. Однако же белые губы улыбаются и шепчут:

– Лизонька! Как же ты? Убежала?

Девочка молча протягивает струны. Софья Борисовна принимает их. Заодно в свои ладошки берёт Лизины руки. Говорит погромче:

– Я знала… Я ничего не сказала директору… И запомни: у тебя чудесные были родители. И ты… тоже…

Сил у неё не хватает говорить дальше.

А ладошки у Софьи Борисовны тёплые и нежные, как у бабушки…

Сурок

О предстоящих в детдоме событиях ребята узнавали утром – на линейке. Линейка – это построение для исполнения гимна. Вечернее построение тоже было. Называлось поверкою.

На этот раз порядок оказался нарушенным. Лидия Кронидовна во время обеда объявила:

– После полдника у нас будут гости. Приедут добрые люди. Они хотят кого-нибудь удочерить. Всем девочкам получить на складе новые трусы.

На дворе июль. Головы лысые, панталоны голубые. Построение в три часа у столовой.

Лиза стоит, размышляет:

«Если можно удочерить – значит можно и уматерить. Две дочери бывают, а двух мам? Нет! Не бывает…»

Остальные девочки тихонько выясняют меж собой – кому охота в дочери, кому нет. Получается, что никто не желает менять память о собственной матери на чужую тётку. Но Лиза понимает, что они боятся быть отбракованными, потому загодя ершатся.

Мальчишки, загнанные в игровую комнату, выставились в окна – завидуют.

Зинаида Ивановна идёт вдоль строя, считает:

– Пятнадцать, шестнадцать – все на месте. Смотри у меня, Быстрикова! – грозит она Лизе пальцем и идёт к воротам.

У распахнутых ворот стоит сама Лидия Кронидовна. Она распоряжается громко и нервно.

Машина до ворот не доходит. Урча, останавливается за оградой. Девочкам её не видно: им приказано стоять – не шевелиться! Однако при появлении пеших гостей во дворе слышен общий вдох удивления:

– Ух ты!

Полковник с женою!

Полковник – жилистый, высокий! Рука на перевязи! Герой! Полковничиха низенькая, моложавая, сдобная, как Зинаида Ивановна, и вся в креп-сатинах!

Полковник задерживается у ворот – разговаривает с Лидией Кронидовной. Полковничиха с медсестрой приближаются к девочкам безо всяких приветствий!

Туфельки на ней лаковые, ручки пухлые, кудельки белые, голосок мягкий. Она спрашивает Зинаиду Ивановну:

– Какую вы мне посоветуете?

При этом они медленно идут вдоль голубых трусов. Полковничиха близорука. Она всматривается в девочек, а им кажется, что внюхивается. Она внимательна ко всякому на теле пятнышку, царапине, коросте. Велит поворачиваться туда-сюда. А ещё повторять:

– Прекрасная погода!

Вот она останавливается против Лизы, велит сказать про погоду. Лиза глядит полковничихе прямо в глаза. Они чуть навыкате, жидко-голубые. А у мамы были тёмно-коричневые. Совсем не то. И Лиза отворачивается.

– О-о? – вроде как одобряет полковничиха. – С характером! Это интересно!

– Очень своеобразная девочка! – говорит Зинаида Ивановна. – Пойдёмте дальше.

– Нет-нет! Погодите, – придерживает её гостья и спрашивает. – Кто у неё был отец?

Лиза, не повернувшись, опережает ответ Зинаиды Ивановны:

– Враг народа!

– Это интересно! – повторяет полковничиха и пытается рукою за подбородок повернуть Лизу лицом к себе. Острые её ноготки требуют повиновения. Больно! И Лиза, неожиданно для самой себя, впивается зубами в холёную руку.

Лиза никогда и ничего не делает абы как!..

Она и со своего места срывается вихрем. Уносится за угол детдома – в заросли шиповника. Сидит там, слышит шум уходящей машины, жалеет о том, что не воспользовалась распахнутыми воротами…

Только перед ужином её отыскивает в зарослях детдомовский сторож – Степан Матвеевич. Он предан Лидии Кронидовне до безрассудства. Потому даёт Лизе крепкую оплеуху и силой тащит в изолятор. Туда, где полугодом назад Лиза спасла от смерти стольких ребят. Там её ждёт сама директриса! Она сидит на краю одной из кроватей. На коленях у неё верёвка.